В программах «Кто хочет стать миллионером?» и «Временно доступен» телеведущий Дмитрий Дибров нередко застает врасплох звезд, задавая им прямые и порой довольно неудобные вопросы. Мы собрали несколько таких и в канун юбилея попросили телеведущего дать на них максимально правдивые ответы.
Дмитрий Александрович, как вы думаете, почему именно вас берут на ведущие телеканалы страны?
Если часы показывают одно и то же время, то по крайней мере дважды в сутки это время соответствует времени вокруг них. Можно думать, что шестеренка сломалась, а можно думать, что эта личная позиция часов.
Когда последний раз вы чувствовали себя по-настоящему счастливым человеком?
Сегодня ночью.
Вы когда-нибудь дрались?
Физически — в далеком детстве. Словесно — последний раз вчера вечером. Когда шестнадцатый по счету печатный орган интервьюировал меня в связи с пятидесятилетием. Думаете, они спрашивали меня про грандиозное шоу, которое мы сняли в Аргентине для Первого канала? Нет. Они спрашивали про загсы и акушерские отделения! Вот тогда я словесно подрался!
Дмитрий, в ваших отношениях с женщинами были моменты, о которых вы жалеете?
(Задумался.) Жалость происходит от ощущения, что можно было бы поступить иначе. Ни в одном из случаев в моих отношениях с женщинами я не поступил бы иначе.
Какую черту характера вы считаете одной из основных?
Способность к творчеству. Под творчеством я понимаю создание того, чего до меня не было, а после меня стало. Это и есть исчерпывающая характеристика мужчины. Все остальное — ничто! Под творчеством я имею в виду все, включая мост через Днепр, «Аппассионату», которая до Бетховена не звучала, а теперь звучит. И, конечно же, детей! Причем таких детей, которые не побежали в кокаиновые закоулки, а выросли доблестными людьми. Без этого мужчина не мужчина, а тот, кто храпит во сне!
У вас есть вредные привычки?
Конечно! Курю. Как писал Уильям Сароян, все мы только и делаем, что ждем смерти, а сигарета помогает ждать. Ежеутренне, когда нахожусь в кашле, говорю себе: «Не пора ли это побороть?» Но сажусь за монтаж и курю одну за одной.
Самый дорогой предмет у вас дома?
Мой дом. И дело не в месте или цене кирпича. Он дорог атмосферой внутри. Важно, что под крышей, а не что на ней.
Случалось ли вам говорить неправду?
Конечно, да. Я прекрасно помню, как мне приходилось врать перед большими камерами за кусок хлеба. Поэтому я не особенно дохожу в своей патетике в адрес молодых коллег. Просто сокрушаюсь — из них не выйдет ничего путного. Они могли быть проповедниками, а вместо этого отвратительные гламурные пустобрехи.
Как вы относитесь к современному юмору?
Грядет юбилей. И я с ужасом думаю о том, что в тщательно отобранный узкий круг моих друзей возьмет да и затешется современный шутник. Мне кажется, нынешняя манера шутить пришла к нам из закулисья советской эстрады — похохатывать над внешним видом собеседника неизвестно о чем и ради чего! И еще я НЕ-НА-ВИ-ЖУ тех, кто рассказывает анекдоты. Потому что анекдот — это заемная форма юмора. Это как водка. Пятьдесят граммов запотевшей водки в мороз в сауне под огурчик — это замечательно! Литр зеленой жидкости — омерзительно.
Самая приятная фраза, которая была сказана женщиной в ваш адрес. И самая неприятная…
Из последнего — фраза «Ну ты даешь!» от моей жены. А вот самая неприятная… Уметь помнить — важно, но и важно — уметь забывать. Я забыл.