Знаете, Дмитрий, обычно парень берёт в руки гитару, что быть обласканным девушками. Вы тоже страдаете этим комплексом?
Это не комплекс. Наоборот, я полагаю, это и есть главный двигатель.
Но у вас и так довольно ресурсов, чтобы очаровать любую девушку. Вон их, сколько вокруг вас вьется.
Как только ты скажешь себе, что у тебя «довольно ресурсов», сразу же твое золото превратится в черепки. Многие музыканты, берущие в руки гитару, как раз и нуждаются в таком совете: сынок, ты возьми гитару, чтобы девушке понравиться, чего ж ты сидишь, как в лаборатории, запилы свои разучиваешь? Нет секса — нет музыки. Послушайте Клэптона, он же играет, как трахается. То-то на концертах ему орут: «КЛЭПТОН!!!» Что, он такой невероятный красавец с аденоидным лицом? Нет, это потому, что он играет как бог! Именно любовь, в самом что ни на есть постельном смысле, составляет основу человеческого существования.
Но это ведь, наверняка не главная причина, по которой вы берёте в руку гитару?
Восемь лет я сидел в «Антропологии», слушая различных музыкантов, а у самого руки чесались.
А началось все с того, что, будучи студентом, в 78-м году я познакомился с Андреем Шепелевым, который играл на банджо песни североамериканских варваров. Я всегда любил кантри, а когда увидел рядом с собой человека, играющего эту музыку лучше, чем американцы, у меня крыша поехала окончательно. Андрюшка написал мне на листочке три упражнения и сказал: «Если осилишь, то научишься играть на банджо». Дома я вырезал из банки растворимого кофе специальные «когти», воткнул посередине грифа гитары гвоздь, подложил спичечный коробок под струны, соорудив себе некое подобие банджо. И бренчал по 12 часов каждый день! Мама была рада уже тому, что я не хожу по улицам и девкам юбки не задираю, — занялся делом человек. Хотя, конечно, это была форма шизофрении.
Мальчишеское братство неразменно на тысячу житейских мелочей, поэтому мы с Андрюхой дружбу поддерживали все эти годы. И однажды стали вместе играть в бит-группе. У меня даже появилось несколько весьма приличных песенок. Борька Гребенщиков послушал, поморщился и сказал: «Ну, ничего, ничего». А Чиж стал представлять меня девчонкам: «Вот мой брат Дима, который пишет клевые телеги». Но поскольку Майк Науменко — мой любимый русский блюзмен, я его как-то напел ребятам, и они мне говорят: «Немедленно в студию».