Вы вернулись в «Кто хочет стать миллионером?» и «рвете рейтинги»… Ожидали, что так удачно получится?
Конечно, я был к этому готов. У меня было время подумать о стратегии, и я знаю механизмы этой игры. К тому же «за время пути собака могла подрасти». Ну а я-то тем более!
Вы стали более респектабельным…
Я совершенно не слежу за респектабельностью. Для этого есть Армани, у него это получается значительно лучше. Я слежу за мировоззрением, а не за одеждой. То, что я попытался сделать в «первый подход к снаряду», — сродни писательскому делу. Мне хотелось создавать образы! Человек волнуется, человек попадает в сложную ситуацию — это то, на чем строятся новеллические сюжеты. Скажем, Владимир Жириновский — это находка.
Ваш довольно странный язык — тоже часть сюжета?
Речь, которую я использую в этой серии, — отдельный филологический продукт. Я смешал несколько ингредиентов. Мне очень нравится язык Лескова, я страстно люблю Достоевского. Его юмор. И еще — неповторимый язык, который придумала в своих переводах Воннегута, Сэлинджера и других Рита Райт-Ковалева.
Если честно, получается довольно тяжеловесно, порой неудобоваримо. Рискованно так говорить на нашем ТВ.
Конечно! Как и риск снова пригласить Диброва! Ведь не удается же меня уложить в систему координат нынешних записных звезд! На все тусовки ходит — а не гуляка, сплетни пишут — получается глупость. Константин Эрнст, конечно, рисковал. Какими бы заслугами ты ни обладал — на ТВ все начинается заново в каждом новом проекте. Как говорят в Голливуде: ты так хорош, как хорош твой последний фильм. Но Эрнст всегда чувствует тенденцию. Я тоже чувствую, но глобально, а он видит, что нужно сейчас… В итоге я — нищий революционер, а он — великий телевизионщик. За 25 лет я понял, что всегда надо слушать, что говорит Эрнст.
И в чем тенденция?
От эры оголтелого развлечения, дорогостоящего и качественного, маятник качнулся в сторону негрошовых лиц. А за лицами — экспериментов. Нужны люди, которые ставят перед собой еще какие-то цели, помимо личного обогащения. Успех же необязательно исчисляется деньгами — есть еще слава, влияние…
А для вас он в чем исчисляется?
Для меня, безусловно, важнее десятилетний мальчик из Ростова, который сидит перед экраном и которому никто не говорит, что глянцевые журналы и оголтелая проповедь гедонизма — это еще далеко не все.